ЧАСТЬ_1
Первая и главная задача мозга — создать модель реальности, в которой мы живём.
Вторая задача нашего мозга — реализовать функционал, который решит те задачи, которые перед ним поставлены эволюцией и культурой.
Итак, мозг всегда делает одно и то же: у него есть карты и есть функционал (задачи, которые он должен решить). И чем он, так сказать, лучше скроен, тем более точные карты (модели) реальности он строит и тем сильнее он стремится к тому, чтобы добежать по этой карте к имеющейся в нём же цели.
Если поесть и скреститься — это из разряда «подкорковых тараканов», то «разобраться в себе» или «добиться успеха в жизни» — это «корковые тараканы», хотя и они являются лишь производными «подкорковых».
Усложнение карты реальности позволяет нашему мозгу находить более сложные и изощрённые ходы для решения в конечном итоге всё тех же базовых потребностей — безопасность, социальность и продолжение рода.
Мы контейнеры с генами, переправляющие их из прошлого в будущее.
В процессе вашего взросления и воспитания вам был вменён определённый уровень сложности окружающего вас мира. Чем вы сложнее, тем всё становится сложнее — карты, маршруты, даже сами ваши потребности.
Если вы из числа тех, кому суждено строить сложные карты, мудрость и знания — это единственное, что поможет не запутаться.
МЕТАСОЗНАНИЕ-2
У Платона есть философский миф — о пещере, который напоминает по смыслу сюжет фильма «Матрица». В мифе Платон рисует такой образ: пещера, в ней сидит узник, который может видеть лишь её стену. Он не знает, что происходит за его спиной, а там — перед входом в пещеру — пляшут люди, горят факелы, пылают костры. Но наш узник лишь видит хаотичное движение каких-то теней на стене своей пещеры. Так и человек, согласно Платону, находится в пещере своих представлений о подлинной реальности. Он не знает действительного мира и как в нём всё устроено на самом деле. Не знает он и того, что его представления о мире — это вовсе не истинная картина происходящего, а лишь бледная тень реальности.
В мифе о колеснице Платон структурирует душу человека, которая также со стоит из трёх частей — двух лошадей: земного чёрного коня, белого небесного коня, которые запряжены в колесницу… Возничий — это та самая «душа». Но есть проблема: возничий не очень-то рулит ситуацией… Кони у него мощные, каждый со своим нравом:
• чёрный конь — это все наши биологически обусловленные страсти (запрограммированная генами подкорка и «подкорковые тараканы»);
• белый конь — это чувства и знания (инфицированная культурными мемами кора и «корковые тараканчики»).
Сюжет мифа разворачивается в непрестанном споре между чёрным и белым конями — кто кого куда потянет и, кто кого куда вытянет. А возничему остаётся только за всем происходящим наблюдать. Душою возничий на стороне белого коня, поэтому он как может именно этому коню и подыгрывает. Как?
Совершая поступки, мы движимы своими потребностями, которые могут быть реализованы в рамках предлагаемых нам обстоятельств. Но что такое эти «обстоятельства»? Это не реальность как таковая, а наша модель реальности.Если наша модель реальности сложна, то мы видим, зачем, для удовлетворения каких потребностей мы эти маршруты прокладываем.
Логично полагать, что вся необходимая информация находится в мире науки.
Наука пытается угадать закономерности, конституирующие реальность. Она отвечает на вопрос, как именно это происходит. В результате она способна предоставить нам более точные данные и обладает предсказательной силой. То есть это специфический способ моделирования реальности. Наука — это способ корректировки наших ошибочных представлений о мире, жизни, себе, отношениях с другими людьми.
Метасознание — предельно рациональная вещь.
Научная реконструкция реальности — это её системное моделирование на основании установленных фактов и научных закономерностей. Если у вас не получается найти путь к желанной цели — дело в модели реальности, которую построил ваш мозг. И скорее всего, ей просто недостаёт нужных знаний.
Метасознание — это навык, навык останавливаться, обозревать пространство фактов, относящихся к делу, а затем использовать имеющиеся у вас знания о закономерностях мира для построения более точных моделей реальности и более изящных маршрутов ваших действий при движении к цели.
Информация на карте
Все наши знания, всё наше существование исходят из связи нейронов между собой. ТИМОТИ БЕРНЕРС-ЛИ
Было бы большой ошибкой делить наши потребности на физиологические и культурные. В нашем мозге нет знака равенства между сексом и продолжением рода.
В мозге есть другая связь — между желанием соития и действиями, которые могут к нему привести. А для этого нужно, чтобы одно животное очаровало другое животное, а то, в свою очередь, попало под это очарование.
В случае павлинов эволюция и вовсе пожертвовала инстинктом самосохранения в угоду инстинкту продолжения рода. Павлиний хвост поставил в своё время Чарльза Дарвина в тупик — он никак не мог взять в толк, каким образом природа могла настолько ошибиться в расчётах! Впрочем, именно этот эволюционный эксцесс и помог Дарвину сформулировать теорию не только естественного, но и полового отбора.
Генам, которые отвечают за длинный павлиний хвост, благоволили гены, отвечающие у самок за половое поведение. В основе стремления заниматься музыкой лежит именно «половая потребность». Так со всем творческим. И пусть творец этого не осознаёт — это не страшно. Павлин тоже не знает, зачем ему его хвост.
Кроме эротического в основе своей желания через какое-либо творчество производить впечатление на окружающих, мы движимы точно таким же желанием власти.
Символическая власть — это власть авторитета.
Но былых авторитетов уже не встретишь. Виной тому предельная информационная открытость и трансформации самой структуры общества из вертикальной — в горизонтальную.
Но в усечённом виде желание «символической власти» никуда из нас не делось. Прежде общество создавало целые пантеоны мудрецов — из мыслителей, писателей, учёных и разнообразных звёзд. Создавало — как способ трансляции ролевых моделей, как средство промоутирования актуальных идеологических установок.
Рассмотрим теории эмоций Павла Васильевича Симонова.
Наши эмоциональные переживания определяются актуальными потребностями.
Наши чувства всегда связаны с безопасностью, любопытством, социальным взаимодействием и сексуальными играми.
Проследим генезис эмоциональных состояний на примере — сексуально-любовно-эротической потребности.
Итак, каждая потребность располагается как цель в нашей модели реальности.
К пункту «потребность» присоединяется ещё и пункт «вероятность её удовлетворения» (шансы свою «половую доминанту» с помощью данного «сексуального объекта» разрядить.
Какую именно я эмоцию испытываю, — зависит от того, насколько велика вероятность того, что моя потребность сможет в предлагаемых обстоятельствах удовлетвориться.
Получается такая формула:
Э= f [П, (И н -И с), ...]
Э — эмоция, её степень, качество, знак.
П — сила и качество актуальной потребности.
(Ин — Ис) — оценка вероятности удовлетворения потребности.
Ин — информация о средствах, необходимых для удовлетворения потребности.
Ис — информация о средствах, которы ми располагает субъект в данный момент, f — функция.
То есть эмоция (Э) является функцией (f) от отношения потребности (П) к оценке вероятности её удовлетворения (Ин — Ис).
Поскольку потребностей у меня всегда несколько — и самих базовых инстинктов три, и в рамках одного инстинкта могут быть актуальны разные вопросы, — формула содержит ещё и многоточие.
Сосредоточимся на информационной составляющей данной формулы.
Как вы видите, в круглых скобках представлена разница между «информацией о средствах, необходимых для удовлетворения потребности» (Ин) и «информацией о средствах, которыми располагает субъект в данный момент» (Ис).
Речь идёт о карте, нарисованной вашим мозгом, — точнее, о том, насколько детальную и объёмную модель мира он способен создать. Если с вашей картой беда — то, вы окажетесь в ситуации— «глаз видит, да зуб неймёт».
Далее в дело вступает сила номер два — информация о том, какими средствами для достижения поставленной цели вы располагаете в данный момент.
Теперь вопрос ваших навыков — чем из всего условно-перечисленного вы обладаете?
Информация, переработанная в знание, навыки, способность максимально подробно строить карты реальности, — это и есть залог.
Знания отрезвляют. Если в соответствующую формулу вы правильно подставите все данные, то не без труда обнаружите, что вам просто рано какую-либо эмоцию по соответствующей потребности испытывать — вы, так сказать, слишком недоинформированы.
Но когда вы видите, какая информация вам необходима, и способны её добыть, вы обретаете ту мудрость, которая даст вам возможность:
• удовлетворить потребности, которые вы можете себе позволить;
• увидеть, какие из ваших потребностей надо изменить, потому что в таком виде, как вам сначала пригрезилось, вы никогда не сможете их удовлетворить.
Не смущайтесь базовых потребностей. Самая «низменная» потребность может быть удовлетворена самым прекрасным и возвышенным способом.
Универсальность наших базовых потребностей и возможность перекладывания их из одного русла реализации в другое — социально более приемлемое — это уникальная возможность, данная нам культурой.
Знание, понимание, информация и навыки — это ключевая ценность для качества жизни, для потенциальной успешности. Желать успеха, игнорируя труд познания, анализа, мышления, тренировки навыков, — значит обрекать себя на страдание, разочарования и регулярные фиаско.
Если у вас действительно есть потребность в успехе, то теперь в вашем мозге уже есть информация о том, что любая из ваших хотелок требует специфичных, чётких и объёмных знаний, а также полноценных, отработанных навыков.
Найдите необходимую информацию, постройте достойную модель реальности, и вы сможете удовлетворить свою потребность на тот максимум, на который они — наши потребности — в принципе могут быть удовлетворены.
Выбор:
• у вас или недостаточно информации, но тогда вы должны хотеть её искать.
• или, ваша потребность, не может быть удовлетворена. Что ж, значит, нужно найти другой способ её удовлетворить.
А больше вариантов нет.
P.S. Вы знаете какие навыки нужны для Ваших хотелок/желаний?
ЧАСТЬ_2
Трактовка Коржибского
Основатель общей семантики Альфред Коржибский суть этой фразы толковал так, что познание людей ограничено, во-первых, структурой их нервной системы и, во-вторых, структурой их языка.
Люди не могут напрямую переживать мир. И взаимодействуют с ним только посредством «абстракций» (невербальных впечатлений или сведений, полученных центральной нервной системой, и вербальных индикаторов, выраженных в языке).
Иногда наше восприятие и наш язык на самом деле бывают обманчивы в отношении «фактов», с которыми нам приходится взаимодействовать. Человеческому пониманию того, что происходит, иногда недостаёт структурного сходства с тем, что происходит в действительности (то есть «карта» описывает не всю «территорию»).
Коржибский акцентировал внимание на том, что следует более осознанно подходить к вопросу несоответствия нашего описания реальности, наших гипотез и теорий о реальности и самой реальности.
«…следует отметить важные характеристики карт. Карта – не территория, которую она представляет: но если это правильная карта, ее структура подобна структуре территории, что и служит объяснением ее полезности…»
— (Korzybski, Science and Sanity, 4th ed. 1958. p. 58-60)
Трактовка Бэндлера и Гриндера
Ричард Бендлер и Джон Гриндер в своей первой книге “Структура Магии. Том 1” поясняли пресуппозицию «Карта не территория» следующим образом (далее по тексту даны выдержки из Главы 1 «Структура выбора»).
“Мысль в том, что между миром и нашим опытом этого мира существует неустранимое различие, высказывали многие мыслители, известные нам из истории цивилизации.
Будучи людьми, мы не имеем дела непосредственно с миром. Каждый из нас создает некоторую репрезентацию мира, в котором мы все живем. То есть все мы создаем для себя карту или модель, которой пользуемся для порождения собственного поведения, В значительной степени именно наша репрезентация мира задает наш будущий опыт в этом мире: то, как именно мы воспринимаем этот мир, с какими выборами сталкиваемся в своей жизни…»
«…В мире нет и двух людей, опыт которых полностью совпадал бы между собой. Модель, создаваемая нами для ориентировки в мире, основывается отчасти на нашем опыте. Поэтому каждый из нас создает отличную от других модель общего для нас мира и живет, таким образом, в несколько иной реальности…»
«…Нам хотелось бы отметить здесь две вещи. Во-первых, между миром и любой конкретной моделью или репрезентацией мира неизбежно имеется различие. Во-вторых, модели мира, создаваемые каждым из нас, также отличаются одна от другой. Показать это можно множеством различных способов.
Для наших целей мы выделили три категории:
- нейрофизиологические ограничения
- социальные ограничения
- индивидуальные ограничения.»
Опыт и восприятие как активный процесс (нейрофизиологические ограничения)
Рассмотрим системы рецепторов у человека: зрение, слух, осязание, обоняние и вкус. Существуют физические явления, которые лежат за пределами, доступными восприятию через эти пять общеизвестных сенсорных канала.
Например, звуковые волны, частота которых либо меньше 20 колебаний в секунду, либо, наоборот, больше 20000 колебаний в секунду, человеческим ухом не воспринимаются.
Однако в структурном отношении эти физические явления не отличаются от тех, которые укладываются в означенные рамки: это физические волны, которые мы называем звуком.
Зрительная система человека способна улавливать волны, располагающиеся в интервале от 380 до 680 миллимикрон. Волны, отклоняющиеся от этих величин в большую или меньшую сторону, человеческим глазом не воспринимаются. В данном случае мы в соответствии с генетически детерминированными нейрофизическими ограничениями также воспринимаем лишь часть непрерывного физического явления.
Человеческое тело чувствительно к прикосновению – к контакту с поверхностью кожи. Тактильное чувство представляет собой прекрасный пример того, насколько сильно наша нейрофизическая система может влиять на наш опыт. В серии экспериментов, проведенных еще в прошлом веке (Boring, I957. стр. 110-111), Вебер установил, что одна и та же действительная ситуация, имеющая место в мире, может восприниматься человеком как два совершенно различных тактильных ощущения.
В своих опытах Вебер обнаружил, что присущая нам способность ощущать прикосновения к поверхности кожи, резко различается в зависимости от того, в каком месте человеческого тела расположены точки контакта. Для того, чтобы две точки на предплечье воспринимались отдельно друг от друга, необходимо в тридцать раз увеличить наименьшее расстояние между двумя точками, воспринимаемыми в качестве двух отдельных точек, – на мизинце.
Таким образом, целая область идентичных, реально присутствующих в мире ситуаций стимулирования воспринимаются как два совершенно различных опыта исключительно из-за особенностей нашей нервной системы. При прикосновении к мизинцу мы воспринимаем одну и ту же ситуацию, как прикосновение в двух различных местах, а при прикосновении к предплечью – как прикосновение к одному месту.
Физический мир остается неизменным, а наши переживания под воздействием этого мира в этих двух случаях резко отличаются одно от другого, как функция нашей нервной системы.
Подобные различия между миром и нашим восприятием мира можно продемонстрировать и на примере других чувств. Ограниченность нашего восприятия хорошо осознается учеными, осуществляющими в исследовании физического мира различные эксперименты и стремящимися с помощью приборов раздвинуть эти границы.
Приборы воспринимают явления, не воспринимаемые нашими чувствами или не различаемые ими, и дают их нам в форме сигналов, воспринимаемых нашим сенсорным аппаратом; с этой целью применяются фотографии, датчики давления, термометры, осциллоскопы, счетчики Гейгера, датчики альфа-излучения и т.д.
Таким образом, одно из неизбежных отличий наших моделей мира от самого мира объясняется тем, что наша нервная система постоянно искажает или опускает целые части действительного мира.
В итоге круг возможного человеческого опыта сужается, и возникают различия между тем, что происходит в мире на самом деле, и тем, что представляет собой наш опыт второго мира.
Итак, наша нервная система, которая изначально детерминирована генетическими факторами, представляет собой первый комплекс фильтров, обусловливающих отличие мира – территории – от нашей репрезентации мира – его карты.
Через темное стекло: в очках с социальным предписанием (социальные ограничения)
Второе отличие нашего опыта мира от самого мира возникает благодаря множеству социальных ограничений или фильтров (очков предписаний), которые мы называем социально-генетическими факторами.
Под социальной генетикой мы имеем в виду всевозможные фильтры или категории, действию которых мы подвержены в качестве членов той или иной социальной системы: язык, общепринятые способы восприятия и разнообразнейшие функции, относительно которых в данном обществе существует относительное согласие.
Наиболее общепринятым социально-генетическим фильтром является, очевидно, наша языковая система. В рамках любой конкретной языковой системы, к примеру, богатство нашего опыта связано отчасти с числом различии, проводимых в какой-либо области наших ощущений.
В языке майду североамериканских индейцев Северной Калифорнии для описания всего цветового спектра имеется только три слова. Они делят цветовой спектр следующим образом (в скобках приведены наиболее близкие эквиваленты обозначений языка майду): тит (сине-зеленый), лак (красный), ту лак (желто-оранжево-коричневый).
В то время, как человеческие существа способны различать в видимом цветовом спектре 750000 различных оттенков (Boring, 1957), носители языка майду распределяют свой цветовой опыт, как правило, по трем категориям, которыми они располагают, благодаря родному языку.
Три вышеназванных цветовых термина охватывают тот же диапазон ощущения действительного мира, что и восемь цветовых терминов английского языка. Суть сказанного заключается в том, что человек, говорящий на языке майду, как правило, осознает только три категории опыта цветового ощущения; носители английского языка обладают в данном случае большим числом категорий, а значит, и большим числом первичных перцептуальных различении.
Это значит, что в то время, как говорящий на английском языке будет описывать собственный опыт ощущения двух объектов, как два различных опыта (скажем, желтая книга и оранжевая книга), для говорящих на языке майду описания, сделанные в идентичной ситуации действительного мира, в этих двух случаях не будут друг от друга отличаться (две книги цвета тулак).
В отличие от нейрофизиолого-генетических ограничений, социально-генетические ограничения легко преодолимы.
Самым убедительным образом об этом свидетельствует наша способность разговаривать на разных языках – то есть для организации собственного опыта и репрезентирования мира мы способны применять несколько комплексов социально-генетических категорий или фильтров.
Возьмем, к примеру, предложение «Книга голубая».
Слово „голубая“ представляет собой имя, которое мы, носители английского языка, научились применять для описания собственного опыта восприятия определенной части континуума видимого света. Введенные в заблуждение структурой нашего языка, мы начинаем думать, будто „голубая“ – представляет собой некое свойство объекта, называемого нами книгой, а не имя, которым мы назвали собственное ощущение.
Категории опыта, применяемые нами и другими членами социальной ситуации, в которой мы живем, представляют собой отличие наших моделей мира от самого мира.
Отметим, что в случае нейрофизиологических фильтров действие последних в нормальных условиях сказывается одним и тем же для всех человеческих существ – это общее основание опыта, которое объединяет нас в качестве членов особого вида.
Социально-генетические фильтры одинаковы для всех членов одной и той же социально-лингвистической общности, однако имеется большое число различных социально-лингвистических общностей.
Таким образом, второе множество фильтров различает нас друг от друга уже в качестве человеческих существ. Возникают более радикальные различия между опытами различных людей, порождающие еще более резкие различия между их репрезентациями мира.
Третье множество ограничений – индивидуальные ограничения – представляют собой основание наиболее значимых различий между нами, как представителями человеческого рода.
Через темное тусклое стекло: в очках с индивидуальными предписаниями (индивидуальные ограничения)
Третье отличие нашего опыта мира от самого мира создается множеством фильтров, которые мы называем индивидуальными ограничениями.
Под индивидуальными ограничениями мы имеем в виду все ограничения, которые мы создаем в качестве людей, опираясь на собственный уникальный жизненный опыт. Каждый человек располагает некоторым множеством переживаний, которые складываются в его личностную историю и уникальны в такой же мере, как и отпечатки пальцев.
Подобно тому, как каждый человек располагает выбором отпечатков пальцев, отличных от отпечатков пальцев любого другого человека, он располагает и неповторимым опытом личного развития и роста, так что нет и двух людей, чьи жизненные истории были бы идентичны друг другу.
Хотя жизненные истории людей могут быть в чем-то подобны одна другой, по крайней мере, некоторые их аспекты у каждого человека уникальны и неповторимы.
Модели или карты, создаваемые нами в ходе жизни, основаны на нашем индивидуальном опыте, и так как некоторые аспекты нашего опыта уникальны для каждого из нас, как личности, то и некоторые части нашей модели мира также будут принадлежать только нам.
Эти специфические для каждого из нас способы представления мира образуют комплекс интересов, привычек, симпатий и антипатий, правил поведения, отличающих нас от других людей. Все эти различия опыта неизбежно ведут к тому, что у каждого из нас модель опыта несколько отличается от модели мира любого другого человека.
Возьмем, к примеру, двух внешне неотличимых друг от друга близнецов, которых в одном и том же доме воспитывают одни и те же родители и опыт которых совпадает почти во всех деталях. Даже в этих условиях каждый из близнецов, наблюдая, как родители относятся друг к другу и к остальным членам семьи, может по-разному моделировать собственный опыт. Один из них может думать: мои родители никогда не любили друг друга, они всегда ссорились, спорили между собой и предпочитали мне мою сестру.
Другой, напротив, может думать так: мои родители действительно любили друг друга, обо всем они говорили подробно и подолгу, и очень любили мою сестру, таким образом, даже в предельном случае с близнецами различия личностного опыта могут приводить к различиям в том, как они создают свои модели восприятия мира. Если же речь идет о людях, никак не связанных между собой, различие личностных моделей будет гораздо значительнее, распространяясь на большое число аспектов этих моделей.
Этот третий комплекс фильтров – индивидуальные ограничения – лежит в основе глубоких различий между людьми и их способами создания моделей мира. Различия между нашими моделями могут быть либо различиями, изменяющими предписания (заданные нам обществом) таким образом, что наш опыт становится богаче, а число возможных выборов больше; либо различиями, обедняющими наш опыт, и ограничивающими нашу способность действовать эффективно.
